С материнской стороны – отклики грубого горного наречия, тени от родовых башен и прокравшийся сквозь время родовой герб крупнейшего тейпа вайнахов

С отцовской – шепот пустыни, идеи фараонизма, отделяющие Египет от остального арабского мира, и эхо древней страны, в которой смешались гены Ойкумены

Во мне – ничего от этого

Меня обошли стороной традиции Кавказа, мимо меня пробежали обычаи Северной Африки. Я не застряла где-то по середине – меня в спектре просто напросто нет. В детстве я пыталась как-то влиться, приспособиться хоть к одной культуре, но всегда оставалась вне

Вне привычной рутины

Вне привычного поведения

Вне менталитета

Я слышала арабскую речь, когда отец смотрел телевизор, я слышала звуки лезгинки на очередном дне рождения, я бежала на кухню, почувствовав запах чапилгиш и пыталась различить вкусы трав в арисусе, я читала о традициях, я погружалась в мифологию, я с восторгом смотрела на национальные костюмы

И за всем этим ни разу не увидела ни египтянина, ни ингуша

И во всем этом разнообразии звуков, вкусов и запахов я ни разу не почувствовала себя по-настоящему египтянкой или по-настоящему ингушкой

Я видела в каждой детали культуры историю, радость и боль, печаль и победу, и за каждой такой деталью я не видела нации. Я видела людей

И каждый раз, когда встает вопрос, какая культура мне близка, во мне переплетение генетических нитей отзывается на разных языках, мне самой иной раз не известных, но всегда стройно и в ряд:

Я человек

А другое не важно

Алия Исмаил 

 Кто я? Мои родители казахи, следовательно я - казашка. Но их родители татары и башкиры.

Получается, что я на 25% состою из татарской и 25% башкирской крови. А остальные 50% - это

казахская кровь. Меня не воспитывали по казахским традициям, да и в целом никогда не

напоминали мне о том, кто я. Мои родители всегда мне твердят, что самое важное - это быть

человеком, чем я несомненно согласна.

Правда, меня очень злит, когда мне начинают говорить, что следовало бы мне начать говорить

на казахском, да и в целом вести себя по всем нормам девушки казашки. Вот только, какие эти

нормы? По которым следует начать жить. Помню, как я находилась на учебе за границей, а ко

мне подходили иностранцы и спрашивали, кто же я и откуда буду, а потом гадали: китаянка,

русская, а может узбечка. Никогда не понимала таких вопросов, не люблю делить людей по

нации, моя нация - это не я. Просто так получилось, что я родилась именно в этой стране,

именно в этой семье и довелось мне вырасти казашкой.

И глупо мне говорить, что я горжусь - быть казашкой. Да потому что, не я выбирала свою

национальность и нечем мне гордиться. Горжусь я другим, как например, мне удалось найти свое

любимое дело спустя миллион ошибок и поисков, удалось закалить характер, и теперь, в случае

чего, я могу дать отпор, в конце концов, мне удалась полюбить себя, принять свои изъяны и

слабости. Вот, чем я горжусь.

Я могу сказать, что я уважаю свою нацию, свою страну и свои традиции, но мне не хочется себя

ограничить тем, что я - казашка. Я человек, многогранная личность, сегодня могу быть веселой, а

завтра уже злой, но не смотря ни на что я - человек.

Зульфия Раисова.

Я не верю в совпадения, но в течение последнего месяца я задумывалась над тем, к какой культуре мне стоит себя относить. На этот вопрос, увы, не сумела дать четкого ответа. Единственное, что могу сказать, это то, что через познание других культур и изучение языков, я познаю себя.

По национальности я уйгурка. Это народ Средней Азии, не имеющий своего государства, располагающийся в основном на территории современного Китая или Жетысу. Этот факт «смазывает» национальную идентификацию с рождения. На уйгурском языке я никогда не говорила. Он присутствовал в моей жизни, как обрывки бабушкиных фраз, а также в виде пары песен уйгурских музыкальных групп. Слыша «родную» речь, в душе, увы, ничего не екает. Это упущение, по словам взрослых, должно было стать постыдной печатью на всю жизнь. Однако на мое существование и поиск места под солнцем это никак не влияло.

Мой родной язык - русский. Именно на нем я думаю и говорю с пеленок. С него же и приходится учить другую речь. С 7 лет в мою жизнь вошел немецкий. Возможно, с него я взяла свою педантичность и серьезность. Да, я верю в то, что изучая язык, мы приобретаем некоторые культурные особенности. Позднее это был английский, на котором сейчас получаю высшее образование. Он позволил быть гибкой и обрести уверенность в себе.

Живя в Казахстане, где коренным народом являются казахи, национальный язык стал мне в какой-то степени роднее, чем тот, что положен мне по крови. Я незаметно для себя могу применять его каждый день. Более того, через него я прониклась культурой и стала лучше понимать историю государства.

После окончания школы мне довелось пожить в России в течение года. В малюсенькой комнатке общежития умещалось четыре девушки. Одна из Молдовы, одна из Украины, одна из Белоруссии и я из Казахстана. Мы все родились и выросли в постсоветских государствах. Особенно в быту наблюдалось четкое сходство в воспитании и менталитете. Бывали и мелкие различия, но и те стерлись со временем. Например, в конце года все девушки пили со мной чай (раньше предпочитали воду или молоко). А я научилась выбирать сгущенку, добавила еще больше песен Океан Эльзы в плейлист и решительно намерена ехать за конфетами «Вечерний Кишинев». Сработало эдакое влияние одних культурных привычек на другие. 

Затем я снова переехала. На этот раз далеко за океан. Америка- страна противоречий, свободы и исполнения мечтаний. Однако перед тем как в чистую русскую речь войдут коварные английские «паразиты», придется пройти 9 кругов ада и понять поистине новый мир, уклад жизни и самое главное – подстроиться и оставаться собой. Да, именно такая формула позволит полностью вобрать в себя новую культуру. За один день я могла услышать от 6 до 10 языков. Я поняла, что это место, в котором мне максимально комфортно. Нет необходимости задумываться, кто ты и где ты.

В современном обществе появилось новое выражение «гражданин мира» (англ. «global citizen»). Это течение сводится к тому, что уже совершенно не важно, где мы родились, где живем и на каком языке общаемся. Каждый из нас имеет общую цель - сделать этот мир чуточку лучше. Это объединяет и превращает человечество в единое сообщество.

Ясмин Кадырова

*

Моя мама русская, а папа еврей. Русские обычно записывают национальность по отцу. Евреями считаются по матери. Я родилась в Казахстане. Сейчас живу в Эстонии. Изучаю здесь филологию. Французскую. Pourqoui pas?

*

Мой армянский сосед через стенку в общаге называет меня "рыжая казашка". 

*

Когда мне было семнадцать, меня выгнали из церкви за то, что я подкатила к дьяку. Вообще я не думаю, что евреям можно в церковь. Но моя старшая сестра решила крестить моего племянника Ахмеда. Его зовут Ахмед, потому что его папа балкарец. И мусульманин. Зачем Ахмеда решили крестить? Моей сестре посоветовала это сделать гадалка. Ахмед часто болел. 

*

Всего у меня 10 родных племянников: Ахмед, Йозеф, Джессика, Томирис, Тристан, Кристиан, Дженнифер, Лев, Марчелло и Саша. Сашу в нашей семье недолюбливают.

*

Мама Дженнифер, Джессики и Марчелло, жена моего брата, Динара — татарка. Они живут в Астане, потому что там живет Динарина большая татарская семья. Каждое лето мы ездим к ним отмечать Курбан-Байрам. Никто не готовит бешпармак лучше Динары. 

*

На Хануку я всегда жарю латкес, потому что больше никто на это не соглашается. Латкес — это драники, но есть драники на Хануку как-то некошерно. Латкес — другое дело.

*

Однажды утром я вышла из душа, и вдруг из темноты появилась моя мама и начала меня бить какими-то ветками. "Что ты орешь? Это чтобы ты не болела. С Вербным Воскресеньем!"

*

В прошлом году я пыталась провезти в Эстонию конину, но ее не пропустили на границе. Пришлось есть прямо там.

*

Когда папа был жив, почти каждую неделю мы ходили с ним в синагогу. Папа покупал там кошерное вино.

*

В Берлине мы с Катей случайно забрели в какой-то парк, и там был памятник жертвам геноцида цыган в Европе. Это большой темный бассейн, вокруг которого на каменных плитках выгравированы названия концлагерей. Один из них назывался "Щурова". Я долго смотрела на этот камень, а потом мы пошли в бар. В тот день я узнала про вино Гевюрцтраминер. Оно как Рислинг, только слаще. 

*****

Пять звездочек написали мне в документах в графе "национальность", когда я не смогла выбрать. 

Анастасия Щурова

Я самая настоящая казашка. А для кого-то почти самозванка. Наверное, пью слишком мало чая с молоком – желания читать книги на казахском хватает только на то, чтобы открыть вкладку в хроме с новым автором, но вкладка скоропостижно закрывается. Дело точно в чае. Иначе почему те, кто выхлебывают литрами из самовара умеют играть на домбре, а не на пианино, и знают все о Бауыржане Момышулы? Рядом с ними я самозванка – выпиваю одну пиалку ради приличия, чтобы хозяева дома не обиделись, и понятия не имею, о чем они говорят.

А в англоязычном университете с русскоязычными студентами, которые пьют латте с карамелью или капучино на кокосовом, я самая что ни на есть казашка – кофе, простите, я совсем не переношу. Тосты друзьям говорю исключительно на казахском, чтобы в конце воскликнули, что где-то рядом не то, что чай, а кымыз разливают. Рассердить меня сложно, если вы не знаете, что сказать. А так, лучше всего работают фразы “на казахском это слово, ну, как-то не звучит” или “зовите меня Ами́на, а то Аминá – уж слишком по-казахски”. Возможно, кофе бы успокоил.

Так кто же я? Наверное, булочка. Та, что примостилась сверху, между пиалой и чашкой. Только вопрос теперь в другом: что будет с булочкой, когда кому-то захочется пить?

Айбарша Кажиакпар

Скажу честно: я не предполагала, что тема идентичности дастся мне с трудом. Я долго ходила вокруг неё на мягких лапах и думала — а что писать? Для хорошего текста нужна проблема, а сложностей с идентичностью у меня, к счастью, нет. Копать слишком глубоко опасно: уж слишком тонкая тема. Вот и пришлось пройтись весьма поверхностно.

Из вороха мыслей пока удалось выцепить одну — мне повезло с лицом. По многим причинам. Малознакомые люди часто интересуются, каких кровей я буду. Не знаю, можно ли на такой вопрос отвечать серьёзно, всегда отшучиваюсь — я, мол, человек мира. И вообще меня в честь шоколадки «Алёнка» назвали, чего вы хотите. Почему-то не верят — а зря. /Хотя если повязать косынку, получится вполне васнецовский типаж — такой вот парадокс/

Прелесть «интернационального» лица в том, что оно как хамелеон. Спрячешься за очками или козырьком кепи — и везде становишься своим. Что в Кишинёве, что в Мадриде местные лопочут со мной как с родной. Даже в Вероне одна впечатлительная особа сначала что-то яростно мне втолковывала, а потом долго извинялась, поняв, что я не парла итальяно. Такая межэтничность (называйте как хотите) мне по душе. То есть ты во многом идентичен, но всегда на шаг в стороне. В обратную сторону это тоже работает, и даёт даже некоторые преимущества.

Я никогда не причисляла себя к какой-то одной национальности — так уж сложилось. Мало ли, что там в паспорте написано: бить-то всё равно по наглой рыжей морде будут. Да, может это неправильно, но я всегда поступала так, как твердил внутренний голос, а не навязанные этнические стереотипы. Сказалось и то, что уже не одно поколение моей семьи живёт за пределами исторической родины. Неудивительно, что за века чёткие рамки национальной идентичности стёрлись. Я не говорю, что это плохо: от этого никуда не деться. Так что если моих (пра)прабабушек ещё могли попрекать скачущими конями и горящими избами, то в мой адрес таким заявлением бросаться уже бесполезно.

При этом я не говорю, что национальная идентичность у меня отсутствует. Она осталась где-то на уровне инстинктов. Но даже там кипучая восточная кровь в четвёртом колене иногда берёт верх. Да, я стараюсь придерживаться определенных канонов и считаю, что отдавать дань традициям важно. Но нужно и чувствовать грань между современными взглядами и устаревшими. Мне дико слышать, что в двадцать первом веке люди до сих пор не могут избавиться от культурных предрассудков хотя бы в выборе одежды и круга общения. Я за сохранение идентичности, но в разумных пределах. И в неопределенности не вижу ничего порочного. Напротив, это даже любопытно: быть объектом собственного исследования.

Алена Тимофеева